Одной из выразительных фигур современного якутского искусства является Света Максимова, мультидисциплинарная художница, которая на стыке фотографии, видео, перформанса и объектного искусства. В её работах родовая память, телесность и духовное устремление переплетаются в структуры, создавая пространство, где личная идентичность и коллективная память, культурный код встречаются с современными художественными формами. Проекты Максимовой демонстрируют, как локальные традиции Саха могут быть переосмыслены в современном художественном контексте. Родом из Республики Саха, она последовательно возвращается к темам родовой памяти, телесности и миграции, при этом методически сочетает ритуальную символику саха традиций и современные медиа-практики. Ее позиционирование как представителя этнической группы в « постимперском дискурсе » делает работы одновременно политически зарядными и рефлексивно личными. Она не просто репрезентирует « сахалыы », (пер. якутское), а реконструирует внутренние архетипы через движение, звук и объект.
Ije. Buor. Salgyn, один из первых проектов Светы Максимовой, в котором она переводит традиционную саха-концепцию триединства души Ийэ кут, Буор кут, Салгын кут в современный визуально-перформативный язык. Форма проекта модульная: перформанс с объектом Сэргэ, видео, серия фотографий с длинной выдержкой, звуковая импровизация и печатный зин создают серию репрезентаций, через которые традиционная система якутских смыслов не цитируется прямо, а реинкарнируется. Работа функционирует одновременно, как ритуал и как его документ, ритуал как переживание локального знания в теле участников, документ как медиум, через который знание транслируется в пространство современного искусства.
Ije. Buor. Salgyn ясно показывает концепцию триединства Кут-Сүр. Центральный символ, деревянный столб, Сэргэ, выполняет функцию оси мира и рода. Он фиксирует память, является материальным носителем Ийэ кут. Вокруг него разворачивается перформанс, две девушки осуществляют циклическое движение, вплетая косы в « корни » столба и совершая монотонный подъем. Такое телесное действие конструирует Буор кут, земную, физическую сторону души, плоть, труд, прикосновение, связь с древесиной и ландшафтом. Максимова отмечает, что « кручение » вокруг Сэргэ, символизирует цикличность, присутствующую во всем: в истории, в жизни, в природе. Голос и звук хомуса наполняют пространство вибрацией, это проявление Салгын кут, устремления, интеллектуального и духовного движения. Этот ритуальный элемент задает структуру перформанса, связывая три мира: духовный, земной и родовой, в единую перформативную систему. Во время перформанса девушки, взаимодействуя с Сэргэ, фиксируются к нему, создавая визуальный образ невозможности полного освобождения и необратимой взаимосвязи ситим.
Текст, который родился параллельно с подготовкой перформанса, отражает личные ощущения художницы, связанные с миграцией, историческими событиями и переживаниями коллективного опыта. Он не напрямую соотносится с телесными действиями участников, а скорее создает эмоциональный и интеллектуальный фон. Лена Максимова задается вопросом, кто является носителем культуры и можно ли быть носителем, если язык и традиции усвоены не полностью. Она рассказывает о собственном опыте, родилась в Якутии, но первый язык был русский, влияние семьи смешанное, включая русские и чувашские корни, что создало синкретическое понимание культуры. Якутский язык начала усваивать после смерти бабушки, которая была носителем русского языка. В отличие от младших братьев и сестер, для которых якутский стал первым языком в школе, для художницы знание культуры всегда оставалось наблюдением и изучением, а не полностью встроенной практикой.
Важной частью проекта также является исчезновение главного объекта перфоманса сэргэ. Художница описывает, что объект « просто исчез », когда она намеревалась сохранить его для последующих перфомансов « Сэргэ просто исчезло из пространства где я училась. Я стала спрашивать, где мое сердце, где мое дерево… В итоге выяснилось, что его просто забрали и нам не удалось найти сэргэ хотя я предприняла все усилия для этого ». Это событие, несмотря на личную тревогу и эмоциональную реакцию, она воспринимает как естественное продолжение проекта, а не случайность. По словам Максимовой, в традиционной культуре саха « ты не можешь и не должен обладать » объектами сакрального значения. Художница рефлексирует над своим первоначальным желанием сохранить объект на складе, называя это проявлением эго: « Я хотела его просто хранить. Но сэргэ не создается, чтобы хранить ». Здесь проявляется конфликт между индивидуальным авторским контролем и традиционной логикой объекта, как части природного и духовного пространства. Исчезновение становится не потерей, а ритуальным актом, символизирующим необходимость уважения к культурной и природной среде.
В концептуальном плане событие расширяет нарратив проекта Ije. Buor. Salgyn, оно включает непредсказуемость, случайность и этический аспект в саму структуру перформанса, становится художественным актом, усиливает эмоциональное, духовное измерение проекта, который фиксирует непостоянство и непринадлежность культурного наследия, превращает взаимодействие с объектом в непрерывный процесс, где триединое восприятие души (Ийэ кут, Буор кут, Салгын кут) одновременно визуализируется и эмоционально переживается самим художником. Света Максимова заключает: « Исчезновение объекта является метафорическим продолжением ритуала, ключевым художественным моментом, который подчеркивает, культура и традиции не закреплены в статичных формах, они находятся в движении, в постоянной рефлексии, я не имела права присваивать его себе и просто хранить, не давая сэргэ возможности находиться в диалоге ».
Сам процесс создания проекта Ije. Buor. Salgyn можно рассматривать как самостоятельный художественный акт, где каждая стадия, от работы с объектом до взаимодействия с телом и языком становится частью структуры. Центральный объект проекта деревянный столб, « сэргэ » художница приобрела в виде длинного бревна. После внимательного изучения того, каким должен быть настоящий сэргэ, она с уважением создала его для проекта. Также неотъемлемой частью проекта становится телесная реализация идеи создание костюмов и взаимодействие с телом. Лена Максимова сама шьёт белые традиционные платья халадаай, использует длинные искусственные волосы (до 20 метров), символизирующие салама, ритуальную ленту у народа Саха, сплетенную из белых и чёрных волос лошади и украшенная дарами духам. Салама служит « мостом » между людьми и духами, используется в обрядах очищения.
Особое значение для проекта имела работа с языком и культурной идентичностью. Мама Светы однажды сказала ей: « Ты делаешь все эти проекты, потому что тебе выгодно. Ты не знаешь якутский язык и почему ты вообще этим занимаешься? » Эта фраза стала для художницы, которая осмысляет себя как саха, важным ориентиром. Она подтолкнула ее глубже задуматься о своем творчестве, о праве говорить о культуре и об ответственности за ее представление. Максимова задается вопросом: кто является носителем культуры? Может ли она быть носителем культуры, не зная якутский язык идеально? В результате художница посвятила значительное время репетиции произношения якутских слов, что в финальном исполнении в проекте я отметила, что слова звучали почти профессионально, как если бы их произносила профессиональная актриса. Этот этап стал для нее ритуальным включением якутского языка в художественный акт, связывая телесное, материальное и звуковое измерения в единую модель.
Хочется подчеркнуть, что проект Ije. Buor. Salgyn не стремится к этнографичности, это скорее художественная реконструкция памяти, « практика восстановления », в которой через собственный опыт и внутренние переживания художница проверяет, как сохраняется и трансформируется культурная целостность. Работа показывает, что традиционная концепция триединства души может быть не только частью сакрального мировоззрения, но и активно использоваться в современном художественном дискурсе.
Проект Ije. Buor. Salgyn я впервые увидела в Париже, на выставке художников малых народов России — Proof of Existence, организованной коллективом Corooted в галерее L’Aléatoire. Для меня это стало тонким моментом, работа Максимовой, так же как и произведения других саха-художников, создали пространство, в котором я неожиданно почувствовала внутреннее возвращение к себе. Среди этих работ исчезла повседневная суета, и во мне ожило то саха-ощущение мира, которое иногда теряется вдали от родной земли.
Nature mystique
Экология души, Кут-Сүр в визуальной практике Йэн Сур.
От обряда к экрану: живое мифологическое сознание саха
